Пишет Наталья Радулова ([info]radulova)
@ 2009-07-13 11:10:00

Психотерапевт Нина Рубштейн собрала собрала истории детства некоторых своих клиентов: "Дети 80х, наше поколение, пережили это в цивилизованной стране, в цивилизованных городах, в цивилизованных семьях. В наше время. Я выражаю глубокую благодарность тем людям, которые позволили мне опубликовать кусочки из их биографий".

1.
- Лет до 5 меня мыли в небольшой пластиковой ванночке, которую ставили в большую ванну. И вот, однажды, не было горячей воды, и меня мыли нагретой. Воды было очень горячая, а терла мама меня сильно жесткой губкой. Мне было больно, я плакал, а она ругалась и говорила «Не придумывай, нормальная вода и губка мягкая». Я плакал еще сильнее и назвал ее дуррой. Она созвала всех родственников, которые были в доме в тот момент. Они собрались, нависли надо мной и стали говорить какой я плохой, что за такие слова мне полагается порка, что я буду за каждую ругань получать по губам. И опять было страшно и плохо.

2.
- .. Я должна была отвечать за все свои поступки, поэтому виновата только я, я сама всегда отвечала за все, что происходит вокруг меня….
- А сколько тебе было лет, когда ты начала отвечать за свои поступки и быть ответственной за все, что происходит вокруг тебя?
- .. мне было 3.. около трех лет, чуть меньше.

3.
- Меня забыли в саду, и поздно вечером воспитательница отвела меня домой. И когда она позвонила в дверь, мои папа, мама и бабушка очень удивились…

4.
- Было мне лет 9. Отчим уже работал в КГБ и большую часть времени мы его не видели. А те редкие часы, когда он был дома, мать непрерывно жаловалась, что он мной не занимается, я совсем распоясался, не помогаю ей и не учусь достаточно хорошо.
И вот, в один из вечеров мы с матерью опять ссорились. Точнее я выслушивал очередную тираду о том, что я бездельник, у меня нет будущего, у меня такие выдающие родственники, а я всех подвожу.
Я обычно терпел, просил прекратить, а потом начинал орать в ответ и плакать. Так вышло и в этот раз. И в тот момент, когда я начал орать пришел отчим. Мать кинулась в коридор и сказала «Саша, он мне хамит». Отчим держал в руках сверток с лекарствами в стеклянных бутылочках. И с порога, ничего не выясняя, кинул его мне в голову. Было очень больно и обидно. Обидно, что он даже не разобрался и не спросил в чем дело. А мне очень хотелось его защиты.

5.
- Мой отец с 12 лет насиловал меня, пока я не ушла из дома в 16. А моя мама и бабушка делали вид, что ничего не замечают. И когда в 14 лет я открыто закричала им, чтобы они меня защитили, бабушка сказала «Дура, посмотри, до чего ты довела отца!»

6.
- У нас была обычная интеллигентная семья – родители с университетским образованием, научные работники. Трое детей, я старшая. И отец нас бил. Маму никогда, только нас, двух девочек, и потом – меньше, слава Богу – младшего брата. Порол с раннего детства. Помню его армейский ремень с пряжкой, потом еще какие-то, сменявшиеся. Системы, расписания в этом не было. Он легко приходил в ярость – от чего угодно. Гуляла и ушла далеко от дома, «не так» себя вела, сказала грубость или подралась в детском саду. Позже, в школе – за все плохие оценки, невымытую посуду, запойное чтение. Кошмар моего детства – проходить мимо отца, если он чем-то недоволен и кричит. Что кричал – даже пересказывать не буду, «дрянь и свинья» были обыденным лексиконом. Но он не пропускал мимо себя без тяжелой затрещины, и я старалась проскользнуть, закрывая голову руками. Очень хорошо помню вкус крови во рту – если удар приходился по лицу, или тяжелый гул в голове – если по затылку. Порка вызывала такой ужас, что я писалась каждый раз в процессе, и потом, зареванная, вытирала за собой лужу. Он доходил до ослепления в ярости и хлестал, пока его не глушил мой визг. В бассейне, куда меня отдали для поправки здоровья – я была хила и много болела – это не для жалости, а для справки – я пряталась попой к кабинке, переодеваясь, чтобы скрыть синяки и избежать насмешек других девочек. Но все равно не удавалось, и я выслушивала от них и стыдилась до немоты – то, что меня бьют, было моим же позором.

7.
- Мой отец в первом классе заставлял меня решать задачки через интегралы. И когда у меня не получалось, он бил меня головой об стол.

8.
- Моя мать, когда я делал что-то не так, ложилась на кровать и умирала. Она говорила, что умирает из-за того, что я плохо себя вел. Мне было 4.

9.
- Дедушка у меня был видный деятель. Много лет он работал за границей. Каждое лет он брал нас с двоюродным братом к себе. Это было сладкое время. Много солнца, моря, вкусной еды, о которой в Союзе и не слышали. А еще там были улитки. Огромные улитки без панцыря ярко оранжевого цвета. Оооочень красивого J Мне было лет 5-6 и эти замечательные красивые улитки занимали все моей внимание. Я очень хотел с ними поконтактировать. Дедуля не разделял моего увлечения и с методичностью зажимал меня между коленей и охаживал ремнем. Называл он его (ремень) «миленький». И если я проявлял к среде излишнее любопытство, то дедуля предлагал мне отведать «миленького».

10.
- В школе, куда меня отдали с 6 лет, начался ужас. Не знаю, почему, меня начали травить дети. Избиения стали каждодневной практикой. Мальчишки дожидались конца уроков, чтобы гнать меня как зайца. Домой я добиралась не меньше часа, пристраиваясь к взрослым (никогда не тормозившим), прячась и все же неизменно с разбитой губой, или оторванными пуговицами, или синяками, или прочими детскими потерями. То, что родители не защищали меня в той ситуации, я тогда даже не вменяла им в вину, меня на этом заклинило позже, уже после школы. Первые пять лет были сплошным издевательством. У меня не было друзей, я, сильная и веселая, стала замкнутой, болезненно ранимой, мрачной и саму себя не любившей девочкой. Помните, наверно, фильм «Чучело». Я увидела его тогда, в школе, и испытала шок – кто-то пережил то же, что и я. Одноклассники потом дразнили чучелом. В пятом классе, вернувшись домой с двойкой, я неожиданно для себя не стала дожидаться вечерней порки, а сбежала из дома – будучи ребенком тихим и книжным и повергши тем в шок учителей. Ночь провела на вокзале и в аэропорте. На следующий день от безвыходности вернула сама, отчаянно труся, что отец меня просто убьет.

11.
- Мой отец специально замачивал кожаные ремни в каком-то рассоле для того, чтобы пороть нас с братом.

12.
- Когда мне было 6, мать бросила нас. Отец требовал, чтобы я стирала, мыла квартиру и готовила еду для него. Так продолжалось много лет, пока я не вышла замуж.

13.
- Когда папа объяснял мне уроки, если я не понимала его со второго раза, он топил меня в ванной. Там все время почему-то была налита вода. Это было примерно через день. Мне было 7 или 8. Мама кричала: «Не спорь с отцом!»

14.
- Класса со 2-го меня отдали в музыкальную школу. Купили пианино. Ведь мальчик из интеллигентной семьи должен уметь играть на пианино. А я не любил пианино. Каждый раз меня усаживали боем туда. Кончилось это через через пару лет, когда отчим несколько раз ударил меня головой об пианино, а я, утирая сопли, встал, и глядя на них сказал: «Можете убить меня, но я не сяду за пианино». И в этот момент отчим посмотрел на мать и со спокойным лицом спросил : «Ну что? Убивать его?». Это было так страшно, что я до сих пор волнуюсь и слезы наворачиваются, когда вспоминаю об этом. Мать ответила: «Да ладно, пусть живет». Больше я не ходил в музыкальную школу, а ненавистное пианино они продали.

15.
- По вечерам, когда отца не было больше суток, мама отправляла меня его искать. Поздним вечером. Я должна была найти в городе и притащить домой пьяного в стельку отца.

16.
- Если я плохо себя вела, мама и папа собирали мне мешочек с сухарями и выставляли на улицу, говоря мне, что теперь я должна жить сама, как хочу. На улице был сорокоградусный мороз. Мне было 4-5-6 лет.

17.
- Вообще, ремень был нормой воспитания в семье. Обычно, лежу я вечером в кровати, а отчима еще нет. И я думаю, вспоминаю, не натворил ли я чего. И вот в дверном замке заворочался ключ, мать выходит из комнаты, а я натягиваю одеяло на голову и прислушиваюсь. И слышу, что мать говорит на повышенных тонах и упоминает мое имя. Тяжелые шаги отчима, открывается дверь в комнату, и я под одеялом, физически чувствую, как луч света падает на меня. И он такой резкий, тяжелый, и неприятный. И я делаю вид, что сплю в надежде, что может быть спящего ребенка не будут бить. Но отчим включает свет, срывает одеяло и начинает бить, приговаривая «будешь еще матери грубить? Будешь?», а я плачу и кричу «нет, нет». И паника. Я не знаю что я сделал не так, я не знаю как мне сделать так, чтобы меня перестали бить. И так каждый день, через день. Иногда неделями затишье. Но каждый раз, когда он приходил домой – одеяло на себя, и, затаив дыхание, ждать: войдет или пройдет мимо к себе в комнату.

18.
- Лет в пять меня пытался изнасиловать дядя, и когда я закричала и побежала, и рассказала родителям, они мне не поверили, обвинили меня во лжи.

19.
Думаю, многим есть что рассказать...