Ну всё,теперь по закону жанра ожидаем выступление Константина Райкина о цензуре в искусстве и о том,как государство наступает на горло художнику,который имеет право на свой взгляд.А если мне не тнтересна личная жизнь Рудольфа Нуриева?И его сексуальные предпочтения и анатомические подробности мне до фонаря,на кой(чёрт) мне такой балет?А художнику это не интересно,он так видит!Поэтому художник ставит эту пор--- в главном театре Москвы,на бюджетные деньги и совершенно уверен,что прокатит!Художник уже слышит прерывистое дыхание и рукоплескания ценителей нового,толерантного общества и ему,художнику глубоко наплевать на того зрителя,которому противно и гадко лицезреть на подмостках любимого театра этот содом.Спасибо Мединскому!

У Лариной в пейсбуке уже стоит вселенский плач, кто бы сомневался. Уже предполагают, что следующим шагом кгававой гэбни будет запрещение ходить в Эрмитаж до 18 лет. 

"Разве можно судить по единственной случайно попавшей в сеть фотографии?!!"(с)
Пожалуйста, вот ещё несколько...

ПРИЛЕПИН ОБ АКУНИНЕ, ШЕНДЕРОВИЧЕ И ПРОЧИХ ГАНАПОЛЬСКИХ

Июль 13th, 2017 

Ничего не могу с собой поделать, но я всякий раз испытываю прилив некоторой, что ли, легкости, когда узнаю, что очередной узник совести, борец с тиранией и национальной косностью вдруг оставляет Россию.

Вроде бы сегодня эти переезды утратили всякий смысл: человек никуда не девается из вида — он как торчал в социальных сетях, так там и остается. А легкость есть: парадокс.

Это раньше, когда злые большевики сплавляли прочь отсюда философские пароходы, русские люди теряли всякую надежду почитать Бердяева или, скажем, Бориса Зайцева. А Зайцев и Бердяев теряли надежду проехаться из Рязанской области в Тульскую на бричке. Или пешком пройтись. Навсегда теряли!

А сейчас? Да нет никакого значения, из Москвы пишет наш эмигрант или из Праги.

Борис, к примеру, Акунин объявил, что покидает Россию, потому что подавляющая часть населения страны сошла с ума – в связи с крымскими событиями. Теперь Борис Акунин живет во Франции. Но он покинул нас только частично: потому что, к примеру, книги свои так и поставляет сюда и они продаются на каждом углу. Вот если б он в наказание и назидание россиянам забрал бы и все свои книги — это была бы эмиграция, и вообще горечь утраты.

А так — ну, уехал. В ЖЖ все равно пишет только про Россию, общается с россиянами, Россией живет, причем и в материальном смысле тоже. Никакого тебе «горького хлеба чужбины» – нормальные круассаны.

Пожелает вернуться — вернется. Скажет: знаете, я вас простил.

Люди, не оборачиваясь (все внимание приковано к центральному зомби-телевидению) и что-то жуя, скажут: простил? Ай, молодца. Заходи. Разувайся только, не в парижах.

Вот сейчас новость прошла, что оппозиционер и блогер Владимир Мальцев уехал: никак не поймут куда — в Молдавию или в Израиль. Но какая, с другой стороны, разница-то? Жил он в Саратове, я его никогда не видел, и если он теперь вдруг сменит Саратов на Кишинев, мы вроде бы и не должны заметить этого. Мы ж не ходили на него в Саратов смотреть, как в былые времена люди ходили посмотреть на Льва Толстого в Ясную Поляну.

Недавно публицист Гоша Свинаренко написал статью страниц на десять, где перечислял, кто и куда уехал за минувшие три года. Признаться, я только из первых трех абзацев знал имена, остальные девять с половиной страниц фамилий мне ничего не говорили вообще. Сто дизайнеров, пятьсот модельеров, сорок тысяч курьеров — примерно такой список. Лучшие люди России. Впору запеть «Опустела без тебя земля». И без тебя, и без тебя. И без тебя вот еще. На кого ты нас покинул? Кому я буду рукопожимать? Где хорошие лица теперь? Вокруг одни плохие, недобрые.

Алик Кох, бывший политик и действующий публицист, перебрался в Германию, там теперь.

Артемий Троицкий, музыкальный критик, в Прибалтику уехал, подальше от местного «фашизма» и прочей ватности. Людмила Улицкая, писатель, живет, говорят, в Италии, там ей лучше. Маша Гайдар — на Украине.

Так и не понял, перебрался ли так же Виктор Шендерович на Украину или нет; по крайней мере обещал, но хочется внятных подтверждений. Ганапольский Матвей давно там, и это заметно. Блогер Айдер Муждабаев опять же хорошо различим в Киеве, а в Москве больше неразличим. Блогер и в некотором смысле писатель Аркадий Бабченко в Праге теперь. Говорит, что его посадили бы здесь за решетку, в сырую темницу, если б не уехал. Ну да, ну да. Вместе с Акуниным и Троицким.

Вы думаете я злорадствую? Да нет, я не злорадствую и сейчас в пяти строках объясню почему.

Не только Акунин, но вообще любой из перечисленных может в любую минуту вернуться в Россию. Сойти с трапа, взять в суровую ладонь горсть асфальта, прижать к щеке, уронить скупую слезу, вернуться в свою собственную, никем не экспроприированную квартиру, усесться там в свое собственное кресло, включить собственную лампу.

Это все кривлянье какое-то — с этими эмиграциями. На Марс, что ли, улетели, и корабль там сломался?

Кроме того, все перечисленные так долго убеждали, что патриотизм — это последнее прибежище негодяя, а прогресс привел к тому, что границы обрушились и мир стал единым, общим. Так в чем тогда проблема? Если действительно их мир един — как из единого мира можно эмигрировать? Да никак нельзя.

Это квасные патриоты вынуждены сидеть под родной осиной — и хвалить ее кривые ветки и невкусные осиновые плоды, а свободные люди — у них всегда выбор есть, они могут сидеть под секвойей, могут под баобабом, могут под карликовой березой, могут под радужным эвкалиптом. И потом снова вернуться к осине, ущипнуть ее за кору, за ветку подергать.

Ну и самое главное: во всем этом неизбежно чувствуется неистребимый привкус фарса.

Бунин был вынужден уехать, Цветаева была вынуждена уехать, Куприн, Шмелев, Марк Алданов… И все описывали Россию, не в силах с ней расстаться, хотя, быть может, пытались иногда. Но помните, как в тех стихах Цветаевой: «…если у дороги куст встает, особенно рябина…»

И тут я представляю трагическое лицо Виктора Шендеровича, и все представляю, как он видит у чужеземной дороги куст рябины, требует остановить машину, выходит, рвет ягоды, одну даже пробует съесть, а из глаз его катятся цветаевские слезы…

В общем, не верю. Не верю, не верю, не верю. Уж извините. Они же тоже мне не верят ни в чем. Так что мы в расчете.

Захар Прилепин

Александр Роджерс про цветные революции.

Отредактировано dsquared (2017-07-29 19:55:57)

Ура!Ура!Ура!

Вор культуры, враг казны: Роман Носиков о кумире самозваной интеллигенции
13:21  14 Августа 2017

Стройки, войны, великие открытия — так историю рисуют в учебниках. И странная получается штука. Вот было государство — победило в жесточайшей войне в истории, первым запустило искусственный спутник Земли, первым отправило человека в космос, а потом — раз! — и перестало быть. Объяснения какие-то бледные: экономика, демократия, права человека… Вроде все понятно, но как-то неубедительно.

А вот когда начинаешь читать материалы уголовных дел той страны — дело «Океан», узбекское дело, дела «цеховиков», обкомов и так далее — все становится на свои места. Ты видишь пораженность структуры государства. Видишь природу и суть болезни. Видишь зарождение новой элиты — в данном конкретном случае одновременно являющейся антиэлитой.

Ты видишь, как «цеховики» срослись, с одной стороны, с партийным и государственным аппаратом, а с другой — с криминальным миром. И уже не удивляешься тому, что выходец из профессионального комсомола решает свои вопросы методом отстрела неугодных. Метод зависит от имеющихся инструментов, а инструменты были вручены ему партией. Той же самой. «Цеховики» познакомили.

Или вот — понятно, что были сталинские репрессии. Непонятно, зачем и как. Но берешь дела, допросы, акты, приговоры — и история оживает. Становится виден механизм, который был придуман для решения чрезвычайных проблем и начавший любую проблему делать чрезвычайной. Механизм, засасывающий виновных и невиновных.

Ельцинский период невозможно осознать и почувствовать без чтения криминальных сводок и приговоров по организованным преступным группировкам. Например, о случайных трупах совершенно обычных людей, застреленных в ходе «разборок» банд во дворе жилого дома.

История афер, преступлений, криминала — тайная жизнь страны говорит о стране не меньше, чем газеты. Ильф и Петров понимали это, когда писали «12 стульев» и «Золотого теленка». Понимал Булгаков, создавая «Мастера и Маргариту». Понимали Вайнеры, когда писали «Эру милосердия». Понимали авторы фильма о Высоцком «Спасибо, что живой».

Без всего этого — ничего не понять о жизни страны.

И если бы меня спросили (а когда-нибудь меня непременно спросят), какое дело нужно обязательно знать и читать, чтобы понять, как живет страна сейчас, — я бы, помимо дел по космодрому «Восточный», дела Сердюкова и Васильевой, конечно, рекомендовал бы к ознакомлению дело «Гоголь-Центра».

В нем есть все.

Против жизни и народа

Бухгалтер «Седьмой студии» Нина Масляева показала, что организация театрального режиссера Кирилла Серебренникова была создана как орудие преступления, изначально «заточенное» для хищения бюджетных средств.

Мэтры культуры немедленно написали коллективное письмо с требованием (!) освободить генерального директора «Седьмой Студии» Юрия Итина.

Серебренникову вручили престижную театральную премию «Европа — Новая театральная реальность»…

В этом деле мы можем увидеть самые страшные болезни нашей страны. Здесь все про нас. О том, чем болеем, о том, чего боимся, о том, чего жаждем. Про наши страсти и слабости.

Сам «Гоголь-Центр» — результат рейдерского захвата бывшего Театра имени Гоголя. Он не был лучшим театром Москвы. Но до захвата он не был ни борделем, ни местом для тусовок извращенцев.

В это превратил обычный московский театр «режиссер» без режиссерского образования, бывший комсомолец-активист Серебренников. И сделал он это на казенные деньги. Каковые ему регулярно выплачивались из наших налогов. И каковые творец систематически присваивал.

Суммы списывались на эксклюзивные декорации из дерьма и палок, на невероятные дизайнерские костюмы, пока актеры бегали по сцене в чем мать родила.

Он ставил классику. В бывшем театре имени Гоголя, под его руководством превращенного в «Гоголь-центр» Серебренников ставил Гоголя. С голыми мужиками вместо одетых женщин. И его восхваляли. Носили на руках.

Он восхитительно бесстыдно не только воровал, но и одновременно топтал русскую культуру. Он глумился над самим смыслом России — над ее литературой. Он крал у нее. И получал от творческой тусовки овации и восторг.

Он ставил такие спектакли, как «Голая пионерка». Про то, как девочку-ребенка насилуют солдаты Красной Армии. И снова получал овации, признание, восторги.

И все это было не просто за государственный счет, но и обычным хищением.

Он стал героем наглой до степени одурения, жадной, подлой, чванливой, свалявшейся друг с другом тусовки, самоназвавшейся «творческой интеллигенцией».

Вся история и суть «Гоголь-центра» — это история приватизации, уничтожения культуры, деградации творческой элиты, кооптации в нее отбросов и дегенератов — и, конечно, неизбежная несовместимость того, что в итоге вышло, с жизнью народа и страны.

Страна настроена жить. Народ желает быть. И поэтому уничтожение этого возникшего приватизационного класса и всех его связей в государственной машине, с передачей ресурсов настоящим творцам, — это один из наиболее насущных для нашей страны вопросов. Не менее насущных, чем мост в Крым, чем импортозамещение, чем Армия и Флот.

Эта интеллигенция протухла. Нам нужна новая.